Кровь Асахейма - Страница 98

Чумной десантник рухнул на землю, из разрубленной шеи текла кровь, смешанная с гноем. Торжествующий Хафлои стоял над поверженным врагом, поставив ногу на раздутый нагрудник и высоко подняв топор.

— Фенрис хьольда! — закричал он, запрокидывая голову к горящим небесам, и завыл.

Ёрундур обнаружил, что на какое-то время утратил дар речи.

— Кровь Русса, — выдохнул он, подходя ближе и оглядывая сцену сражения. — Славная победа. Где ты этому научился?

— Наблюдая за вами, — ответил Хафлои диким и радостным голосом. — Вы, если честно, жалкая стая, но я научился у вас паре новых трюков.

Ёрундур собирался было ответить, но новые крики раздались во тьме искусственной ночи. Волк посмотрел наверх, где из-за крыш окружавших их зданий виднелись верхушки стен.

Зараженные наконец смогли забраться на парапет. Он видел, что они кишат между крепостных зубцов и дерутся врукопашную с гвардейцами, давя их числом. Чуть дальше в стене появились бреши: тяжелая артиллерия врага била по цели. Стены защитных башен охватило пламя, извивающееся и переплетающееся, как клубок змей. Запах варпа был по-прежнему силен, а это значило, что за линией обороны были и другие чумные десантники. Высоко в небе клубились облака спор и гудели рои насекомых, создавая толстую завесу болезни и безумия.

Линия обороны была прорвана. Как только это стало очевидным, вокс-передатчики снова взорвались криками. Им вторили голоса уцелевших сержантов:

— Отступление! Назад, ко внутренним стенам! Отступление! Назад, ко внутренним стенам!

Как только прозвучал приказ, люди начали покидать свои позиции, пытаясь не превратить отступление в бегство. Солдаты, отходя, по-прежнему стреляли в наступающие орды распухших, извращенных мутантов, которые лезли изо всех щелей и проломов в пылающем защитном периметре.

Ёрундур убрал свой болтер и вытащил силовой топор. Щелкнув переключателем, он включил расщепляющее поле, и оно с треском пробудилось к жизни, промелькнув по лезвию синей вспышкой.

— Похоже, пришло время клинков, — сказал он, разворачиваясь к наступающему врагу. — Для твоего и моего топоров, Белая Шкура.

Хафлои грубо расхохотался, отправляясь следом за Старым Псом.

— Хорошо, — ответил он, — но тебе придется придумать прозвище получше.

Глава двадцатая

Гуннлаугур удерживал бастион Врат Игхала, пока тот не начал разваливаться под ногами. В стенах по обе стороны от него зияли бреши, земля под аркой ворот кишела вражескими солдатами, которые пытались прорубиться сквозь тяжелые металлические створки и обкладывали их грудами взрывчатки. После того как была уничтожена последняя болтерная турель, залпы лазерного огня безнаказанно заливали парапеты, и стрелявшие уже не боялись ответного огня. На стены взлетало все больше захватных крючьев, а осадные башни тяжело привалились к опустевшим секциям и изрыгнули свое содержимое в проходы, идущие по верху стен.

Но Гуннлаугур не отступал ни на шаг, он твердо стоял на замковом камне главной арки ворот, а его молот описывал вокруг него кровавые дуги. Он сражался в одиночестве. Смертные, защищавшие ворота вместе с ним, либо погибли, либо отступили. Мутанты, зараженные и культисты с обезображенной болезнью кожей бросались на него, размахивая кистенями, дубинами и крючьями. Он убивал их целыми толпами: изломанные тела разлетались с парапета и обрушивались в колышущееся море плоти внизу.

— Во славу Русса! — ревел он, испуская крик каждый раз, когда Скулбротсйор попадал в цель. — Хейдур Рус! Молот Фенрика крушит вас!

Они не боялись. Не обращая внимания на резню, устроенную их противником, зараженные продолжали прибывать, порой даже ползя на четвереньках, лишь бы выйти на расстояние удара. Чумные облака гудели и жужжали, клубясь над их головами. Громадные насекомые кормились стремительно гниющей и смердящей плотью мертвецов с той же охотой, что и живой кровью.

Только когда ворота наконец были пробиты, Гуннлаугур позволил себе отступить, расчистив парапет последним могучим взмахом сверкающего громового молота. Он почувствовал, как базальтовые колонны под ногами задрожали, когда адамантиевые створки наконец подались, и услышал громкий треск камня, расколовшегося из-за множественных взрывов.

В качестве последнего пренебрежительного жеста в адрес врага он выпрямился на осыпающемся парапете и воздел Скулбротсйор к низким небесам. Они были темными, как глубокой ночью, и освещались только вспышками зеленых молний, вьющихся по подбрюшью неестественных туч. В горячем воздухе стоял резкий запах человеческого страха, но Гуннлаугур Раскалыватель Черепов стоял в полный рост, четко выделяясь на фоне ревущего пламени, охватившего то, что осталось от стен.

— Я презираю вас! — пророкотал он, размахивая Скулбротсйором, выполняя ритуал обвинения. — Вас ждет только смерть! Я, Гуннлаугур из Своры Фенриса, обрушу ее на ваши головы! За Всеотца! За Фенрис!

В этот момент бастион стал оседать, раскачиваясь на несущих колоннах, когда плотная толпа зараженных рванула вперед через разбитые ворота.

Гуннлаугур отступил к внутреннему краю разрушенной арки. Камень под его ногами ходил ходуном и пучился. Он спрыгнул вниз и тяжело приземлился прямо в толпу мутантов, прорвавшихся через ворота. Волчий Гвардеец раздавил нескольких при приземлении и еще больше разбросал в стороны.

Он побежал, сбивая с ног каждого, кто был слишком медленным, чтобы убраться с его пути. За спиной космодесантника арка ворот медленно обрушилась со звуком, похожим на вздох, оползнем из камня и металла, подняв высокие столбы пыли и осветившись изнутри, когда пожары разгорелись.