Кровь Асахейма - Страница 70

Хьек Алейя окутало ощущение надвигающейся беды. Отовсюду пахло смертью. Горожане, гвардейцы и чиновники Экклезиархии подозревали друг друга и спешили донести о каждой замеченной болячке или сыпи, о случайно услышанном кашле. Все это создало натянутую, как кожа барабана, атмосферу всеобщей недоверчивости.

Ингвара это не волновало. Пускай канонисса беспокоится о городе. У него были другие дела.

Собор вздымался перед ним, пронзая шпилями ночное небо. Огни вокруг потухли, из-за чего здание казалось каким-то демоническим запретным местом. Двор, где раньше собирались верующие для получения благословения, был пуст, а каменные плиты разбиты под тяжестью гусеничных транспортов. На шпилях установили тяжелые болтеры, которые выпирали из стен, как огромные тупоносые горгульи. У дверей возвели заграждения из мешков с песком, а сами ворота укрепили полосами металла и окружили наспех сооруженными баррикадами. У всех входов дежурили гвардейцы, которые толпились около установленных на треногах лазпушек и минометов с короткими стволами.

Они расступились, как только Ингвар приблизился к главным воротам, не решаясь встать у него на пути. Гвардейцы увидели мрачное выражение его лица, когда он вышел из охватившей город тьмы.

Космодесантник распахнул двери и вошел в неф, внутри которого гуляло эхо. Он был пуст. Шаги гулко отдавались по просторным залам. Ингвар чувствовал запах ладана, оставленного в корзинах и рассыпанного по полу. Впереди из тьмы проступала статуя Императора.

Глаза Ингвара на миг задержались на изваянии. Образ был сильно стилизован. Лицо Всеотца скрывалось за золотой маской цветущего юноши. Оно было красивым, почти херувимским. Возможно, в этом крылся символизм имперских традиций: Император, пышущий силой молодости, повергает мятежного Воителя, — однако Ингвар сомневался, что эта скульптура отражала реальные события.

С другой стороны, кто из ныне живущих мог сказать, что на самом деле творилось в те времена, полные огня и утрат? Кто сможет точно сказать, что Император не надел маску из золота перед тем, как встретиться в бою с Хорусом в первый и последний раз?

История превратилась в мифы так же, как саги Фенриса, которые снова и снова рассказывались в освещенных кострами залах Этта. Никто за пределами внутренних залов Святой Терры не видел Императора уже десять тысяч лет. Возможно, даже легендарные Кустодии не знали его таким, каким он был на самом деле. Может, перед их взорами представала только внешняя оболочка или иллюзия, созданная Его несокрушимой волей, или ошеломляющие видения славы и искупления, исходящие от его вечного трона.

Однако в соборе Святой Алексии в храмовом мире Рас Шакех он всегда будет таким же, как и в миллионах других мрачных храмов Экклезиархии: юным, могучим, несокрушимым.

Человечным.

Ингвар отвел взгляд и направился к лестнице, ведущей в покои Байолы. Он уже чувствовал ее запах. Она недавно шла по этим ступеням. Подходя к ее комнате, он услышал лязг и жужжание надеваемой силовой брони.

Он распахнул дверь и шагнул внутрь. Байола развернулась навстречу незваному гостю. На ее лице отразилось изумление. Ее помощницы, три молодых женщины из сестринства в черных робах, потянулись за оружием.

— Оставьте нас! — рыкнул Ингвар, вперив взгляд в Байолу.

Он не стал доставать клинок. Его руки были пусты. Ассистентки сестры-палатины направили лазпистолеты на космодесантника. Одна целилась в голову, две других — в сердца.

Удивление быстро исчезло с лица Байолы. Она застегнула последнее крепление на новой кирасе, а потом успокаивающе положила руку на плечо ближайшей помощницы.

— Вы можете идти, — разрешила она.

Три женщины медленно опустили оружие.

Ингвар подождал, пока они выйдут. Все время, пока сестры проходили мимо него и вступали на лестницу, он не сводил взгляда с Байолы.

— Если тебе хотелось продолжить разговор, ты мог бы выбрать время получше, — сказала сестра-палатина, взяв в руки шлем и проверяя состояние креплений.

— Что ты знаешь о Хьортуре Кровавом Клыке? — спросил Ингвар.

В этот раз на ее лице не мелькнуло ни узнавания, ни чувства вины. Вместо этого Сестра Битвы устало взглянула на космического десантника.

— Ингвар, не сейчас, — ответила она.

— Ты узнала имя. Оно для тебя что-то значит. Что?

Байола раздраженно помотала головой. Она надела шлем и, покрутив, закрепила его. Раздалось шипение герметичного крепления.

— Не сейчас.

В доспехах она производила совсем иное впечатление, чем когда Волк видел ее в последний раз. В броне женщина казалась внушительнее, выше и шире. Пластины эбеново-черного керамита были окантованы серебром и украшены кроваво-красным узором. Силовой генератор за спиной издавал монотонный шум так же, как и у него. В руках у Байолы был болтер, подобный его оружию.

Ингвар встал в проходе.

— Ты служила с ним?

Сестра Битвы гневно выдохнула.

— Мне нужно идти, — прошипела она. — Уйди с дороги.

— Ты удивилась. Я видел страх в твоих глазах. Не тебя одну учили распознавать обман.

Байола разразилась циничным смехом.

— Да неужели? И кто тебя учил? Какой-нибудь напыщенный шаман?

Ингвар не сдвинулся ни на дюйм.

— Те же люди, что и тебя. Не испытывай мое терпение, сестра. У меня был тяжелый вечер.

Палец сестры-палатины лег на спусковой крючок болтера. Ингвар осознал, что ему интересно, насколько быстрой была бы ее реакция.

— Ты… — начала она, но закончить фразу ей не удалось.