Кровь Асахейма - Страница 118

118

Штандарты Раненого Сердца по-прежнему висели по бокам Врат. Многие другие боевые знамена также уцелели, хотя зарубки и ожоги запятнали лики на священных штандартах. Галикон практически избежал разрушений, и его вычурные очертания по-прежнему выделялись на фоне неба. Небольшой урон верхнему городу нанесли случайные ракеты и вездесущая пыль. Это был последний островок сопротивления посреди разрушенного мира.

Между оплотом защитников и вражеским лагерем на равнинах лежала широкая полоса ничейной земли. Опустошенная область, наполненная заразой, пестрящая остатками опустевших жилых блоков и скрытая клубами дыма. Это была буферная зона между армиями, на которую были направлены взгляды солдат и стволы орудий. Словно громадный изогнутый шрам, она тянулась через ущелье и дальше, до самой разрушенной внешней стены. Постепенно земля становилась серой и будто бы гноящейся. Оттуда не доносилось ни единого звука, кроме свиста ветра.

Гуннлаугур и Ольгейр стояли на бастионе Врат Игхала и наблюдали за пустошами. Оба космодесантника были без шлемов, а их оружие покоилось в ножнах.

Настроение Ольгейра весьма улучшилось после того, как ему удалось вернуть Сигрун, отбив его у толпы отступавших мутантов. Когда последний из них умер под ударами его кулаков, великан расхохотался и не умолкал до самого отхода к мосту. Даже сейчас его уродливое лицо рассекала кривая полуулыбка.

Гуннлаугур же, напротив, погрузился в раздумья. Отступление всегда портило ему настроение.

— Есть какие-то новости от Старого Пса? — спросил он, вперив взгляд в руины, лежащие внизу.

Ольгейр фыркнул:

— Ничего с тех пор, как он утащил щенка в ангары, чтобы тот все исправил. Поначалу мне даже показалось, что он его убьет.

— Хафлои может постоять за себя, — улыбнулся Гуннлаугур.

— Конечно может. — Ольгейр выглядел довольным. — Он хороший боец. Знаешь, кого он мне напоминает?

— Я никогда не был таким глупым.

— Был, — хмыкнул великан. — И таким же безрассудным. Когда его волосы станут серыми, из него выйдет достойный Охотник.

— Если доживет.

Улыбка на лице громадного космодесантника угасла. Он опустил взгляд на свои лапищи, сжимавшие край парапета.

— А Ингвар?

Подбородок Гуннлаугура резко опустился и скрылся за пластиной горжета.

— Он жив, — тихо ответил Волчий Гвардеец. — И говорит, что нашел тело Бальдра и вернет его.

Ольгейр посмотрел прямо на Гуннлаугура. На его лице явно читалось беспокойство.

— Фьольнир уничтожен?

— Я не знаю. Ингвар ничего не сказал. Только то, что объяснит, когда вернется.

— То есть вы снова разговариваете?

— Мы будем разговаривать, — ответил Гуннлаугур устало. — Я не могу гневаться на него. Не сейчас.

— Он не подчинился тебе.

— Верно. Но был ли приказ обоснован? — Волчий Гвардеец повернулся к Ольгейру. — Я поступил с ним несправедливо, Тяжелая Рука?

— Я не веранги, — пожал плечами Ольгейр. — Но между вами есть вражда. Так продолжаться не может.

Гуннлаугур кивнул и снова опустил голову.

— Я надеялся, что он вернется таким же, как раньше, но я замечаю перемены в его глазах. Вижу этот проклятый ониксовый череп на шее и понимаю, что прошлое идет у него за спиной, как призрак. Иногда я думаю, не одержим ли он чем-нибудь.

Ольгейр сложил руки в охранном жесте от малефикарума.

— Не шути так.

— И тем не менее.

Космодесантники замолчали. В небе начали зажигаться первые звезды, расцветив серебристыми огоньками темно-синий небосвод. Из зданий за их спинами доносился запах готовящейся пищи — первое с момента появления врага, что было приятно обонять. Пускай потрепанный и окруженный, Хьек Алейя все еще цеплялся за жизнь.

— Бальдр не мог выжить, — наконец сказал Ольгейр унылым и низким голосом. — Ты же видел, во что он превратился. Я считал его таким же братом, как и ты, но мы должны были прикончить его, когда нам выпал такой шанс. Ты и сам это знаешь.

Гуннлаугур не взглянул на боевого товарища.

— Если бы мы так поступили, то все уже были бы мертвы, а Галикон стал бы тронным залом для того монстра, — произнес он. — Возможно, это вюрд привел его туда. Может, его еще можно спасти.

Пока они беседовали, из руин нижнего города показалась одинокая фигура и двинулась через пустырь. Она спотыкалась и тащила что-то на себе. Постепенно очертания стали более четкими — это был воин в жемчужно-серой броне, несущий товарища. Космодесантник выбрался из разрушенных районов и нетвердой походкой направился к мосту.

Гуннлаугур сурово наблюдал за его продвижением.

— Ты позволишь ему войти? — поинтересовался Ольгейр.

Долгое время Гуннлаугур не двигался с места. Орудия по всему парапету нацелились на приближающегося, готовые открыть огонь по его первому приказу.

Волчий Гвардеец вспомнил слова, которые Бальдр сказал канониссе, когда обнаружили первого зараженного.

«Неужели вы не понимаете? Им позволили выжить. Среди них есть разносчики чумы. Вы не можете впустить их внутрь».

Янтарные глаза Космического Волка неотрывно следили, как под последними лучами заходящего солнца изнемогает Ингвар, несущий бесчувственного боевого брата.

«Никого больше не впускайте и не выпускайте. Все следы заражения должны быть уничтожены».

— Он один из нас, — пробормотал Гуннлаугур. Голос выдавал сомнения, терзавшие космодесантника, но у него не было никаких доводов. — Гирфалькон не притащил бы его обратно, если бы считал, что Бальдр потерян безвозвратно.

118