Кровь Асахейма - Страница 104

104

Вальтир давал твари возможность выговориться. Он уже слышал такие речи раньше и не обращал особого внимания на детали.

— Закончил? — спросил он, вставая в стойку и поднимая Хьольдбитр в защитную позицию. — Тогда начинай. — Мечник холодно улыбнулся, чувствуя первые признаки наслаждения от своего смертельного искусства. — Я всегда разрешаю своей добыче сделать первый ход.

Глава двадцать первая

Ингвар прорывался через ночные улицы на максимальной скорости, петляя среди руин. После того как он миновал Врата Игхала и углубился в нижний город, он направлялся в одно конкретное место. Оно возвышалось над остальными домами, как и раньше, громадное и неприступное, вонзаясь в низко бегущие облака, будто трехпалая лапа с когтями.

Улицы находились во власти врага. Плотные толпы проклятых кишели там, где когда-то была главная жилая зона Хьек Алейя. Основная часть чумной армии маршировала в сторону Врат Игхала, передвигаясь бесчисленными колоннами по разрушенным улицам. От нее отделялись отряды, которые разбегались затем по охваченным пожарами кварталам в поисках выживших под завалами защитников.

Ингвар обошел большую часть вражеских войск, скрываясь в тенях и двигаясь по малозаметным тропинкам, не вступая в битву без крайней необходимости. Когда сражаться все же приходилось, драки оказывались жестокими и скоротечными — после десятка точных ударов шипящего лезвия Даусвьера разорванные трупы проклятых оставались лежать у дороги, глядя в небо невидящими глазами.

По мере того как космодесантник приближался к собору, количество встреченных им вражеских солдат увеличивалось. Они толпились во дворах для просителей и прорвались через главные ворота. Большая часть нападающих была обычными зараженными со стеклянным взглядом, все еще завернутыми в обрывки старой формы гвардии Рас Шакех, но были среди них и те, кто высадился с чумных кораблей. Они отличались большим количеством уродливых мутаций и очертаниями, лишь смутно напоминавшими человеческие.

Они не обращали на него внимания, занятые попытками пробраться в собор и присоединиться к бойне.

Ингвар прикинул расстояние, которое предстояло преодолеть, разогнался и перемахнул через дымящиеся остатки стрелковой позиции, врываясь в храмовый двор.

— Фенрис! — заревел он, и его хриплый голос прозвучал в ночной тишине как удар колокола.

Застигнутые врасплох, вражеские солдаты начали разбегаться от него. Только те, кто глубже всех окунулся в скверну, чьи мозги превратились в жидкую грязь за долгие годы окоченения во власти темных богов, нашли в себе силы повернуться и броситься в бой.

Ничего хорошего из этого не вышло. Ингвар прорвался через них, обрушив на врага всю свою ярость впервые с момента высадки на чумной корабль. Он крутнулся вокруг своей оси, прорубая широкую брешь в толпе зараженных, и двинулся вперед, ломая ребра, разрубая животы и сворачивая тщедушные шеи. Поле энергии вокруг клинка Даусвьера сверкало и рассыпало синие искры, плясавшие по болоту из обезображенных чумой тел с дряблой кожей.

Космодесантник прокладывал свой кровавый путь к воротам собора, и группы вражеских бойцов на пути практически не могли его замедлить. Все больше мутантов, вопя, разбегались, пытаясь скрыться в тенях от его гнева. Те, что продолжали драться, умирали быстро. Наконец Ингвар зашел под сень богато украшенного фасада собора, отбросив в сторону мутанта, и очертя голову рванул внутрь, снося то, что еще оставалось от дверей.

Перед ним предстали сцены безумного святотатства. Иконы были сорваны со стен и растоптаны. Разбитые статуи примархов и кардиналов валялись на полу. Стены оказались покрыты пятнами рвоты и экскрементов, исторгнутых отвратительными жирными мутантами с крохотными свиными глазками и шарообразными животами. Полковые знамена гвардии Рас Шакех были изорваны в клочья, а в боковых нефах уже разгорались пожары, подпитываясь за счет одежды и плоти погибших и перескакивая на деревянные подсвечники и рамы картин.

Мутанты неистовствовали, склоняясь над перевернутыми купелями и алтарями, верещали, плевались, хохотали высокими булькающими голосами. Насекомые шумно гудели над разрастающимися мусорными кучами, ползали по камням, выглядывали из глазниц мертвецов и кишели во вспоротых животах.

Только у главного алтаря еще теплилась искорка сопротивления. Знамя Раненого Сердца было приколочено к колонне за помостом, прямо под причудливой статуей Императора, повергающего Хоруса. Оно было пробито выстрелами в нескольких местах и обгорело по краям, но черно-красный символ по-прежнему выделялся на полотнище. Груды тел, по большей части мутировавших и отекших от болезни, лежали вокруг, словно символы стойкости защитников.

— За Всеотца! — закричал Ингвар.

Его голос разнесся под куполом собора, эхом отдаваясь в далеких и темных уголках и боковых нефах. Мутанты оставили свои мерзостные занятия. Когда они заметили атакующего космодесантника с трещащим и пылающим энергетическим клинком в руке, с сияющими красными, как свежепролитая кровь, линзами шлема и облаченного в громадные доспехи со свежими следами бойни, устроенной им снаружи, мутанты разразились диким, звериным криком. Они бросились на Ингвара сплошной волной, спотыкаясь и падая, распаленные внезапным приступом страха, ненависти и жажды крови.

Ингвар повернулся к ним, широко размахнувшись мечом. Десантник взорвался вихрем сильных и выверенных ударов, он изгибался и раскачивался при движении. Даусвьер перестал быть просто оружием и превратился в часть его самого, продолжение руки, увеличившее выпущенный им на волю убийственный потенциал. Меч поднимался и опускался, танцевал и мелькал, рассекая гнилую плоть и прорубаясь через атрофировавшиеся кости. Космодесантник давил, колол, крушил и рвал на куски, разбрасывая кровавые ошметки убитых в стороны, прежде чем ворваться в следующую группу врагов.

104